С

С.В.Рыбаков, кандидат

исторических наук

<<ГОЛОВОКРУЖИТЕЛЬНЫЕ ШАЛОСТИ>> ЯКОВА СВЕРДЛОВА

1.Политическая топонимика.

Каждый город имеет право на своеобразие, которое, помимо прочего, отражается и в названии. Имя города - вовсе не формальный знак, оно вмещает в себя определенные смыслы, так или иначе окрашивает образ города, входящий в сознание людей.

Смена политических эпох для немалого числа российских городов означала смену названий, а значит - и трансформацию образов. После 1917 года имена некоторых городов стирались с карты в угоду политическому идолопоклонству. Впрочем, это не было сверхординарным на фоне того, что под сомнение ставилось имя самой России. В начале 30-х годов Малая советская энциклопедия внушала: <<Россия - бывшее название страны, на территории которой образовался Союз Советских Социалистических Республик. Как бытовое понятие, слово "Россия" отразилось в названии РСФСР>>. Сегодня цена подобных лингвистических упражнений вполне ясна. Советский Союз был изуродован искусственными внутренними границами, при первых признаках децентрализации превративших его в фантом и лишивших Россию ее многих исконных территорий.

Вопреки надеждам большевистских пропагандистов, Россия оказалась не только <<бытовым понятием>>. Как только суровый идеологический контроль над людьми дал трещину, выяснилось, что историческую память у людей полностью выветрить не удалось. Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Самара, Тверь, Ижевск, Рыбинск, Набережные Челны вернули себе прежние, <<природные>> имена, освободившись от административных псевдонимов.

Перечень городов, вернувших старые названия, был бы неполным без Екатеринбурга. В этом перечне, однако, его имя вместе с именем Санкт-Петербурга занимает специфическую позицию. В отличие от других, эти два имени были посвящены историческим личностям - царю-преобразователю Петру I и его жене Екатерине I. По-разному можно относиться к Петру, но при любых оценках нам, уральцам, не стоит забывать, что именно при нем началось развернутое освоение Урала, когда здесь появились десятки заводов и городов, и край стал промышленной опорой страны. Можно по-разному относиться и к Екатерине, которая, как свидетельствуют историки, порой не умела побороть в себе женское легкомыслие. Но из российской истории нельзя вычеркнуть и того, что Екатерина I в течение двух лет занимала

императорский престол и была матерью Елизаветы Петровны, пребывавшей на этом престоле двадцать лет. Как бы то ни было, именно Екатеринбург является природным именем нашего города. Его отцы-основатели Василий Татищев и Вильям де Геннин, выбрав это имя, тем самым удостоверили почтительное отношение к своему патрону Петру I, командировавшему их на Урал.

В 1924 году Санкт-Петербург потерял свое имя - умер Ленин, и его сподвижники решили увековечить литературный псевдоним своего вождя. На фоне Ленинграда имя Екатеринбурга стало выглядеть нонсенсом, его замена оказывалась неизбежной. Коль скоро название Екатеринбурга образовывало некую смысловую пару с названием Санкт-Петербурга, то и новому названию предписывалась смысловая связь с Ленинградом. Партийная верхушка топонимическую задачу, касавшуюся Екатеринбурга, должна была решать с учетом тонких политических нюансов.

Кто годился в <<смысловую пару>> Ленину? При буквальной аналогии - Надежда Крупская, но при переименовании города вариант, связанный с ней, являл бы собой откровенную пародию. Значит - кто-то из соратников Ильича. Но ближайшие из них - Лев Троцкий и Григорий Зиновьев в 1924 году числились внутрипартийными оппозиционерами. Кроме того, на карте СССР уже <<красовались>> два Троцка (бывшие Гатчина и Чапаевск) и один Зиновьевск (бывший Елисаветград). В условиях межфракционной борьбы, сопровождавшейся смятением умов, выбор в пользу кого-то из <<активно здравствующих>> становился рискованным. Реальные шансы получал тот из ленинских товарищей, кто уже ушел из жизни, а если он успел как-то <<отметиться>> в Екатеринбурге, то при его переименовании оказывался <<вне конкуренции>>. Эти тактические расклады привели к тому, что олицетворять новое имя города <<назначили>> Якова Свердлова.

2. Свердлов без лакировки

Жителям и гостям сегодняшнего Екатеринбурга о Свердлове напоминают выкрашенное радикально-черным лаком изваяние в сквере между оперным театром и университетом, а также прикрепленная на здании мэрии мемориальная доска с его профилем и текстом: <<14 ноября 1924 года постановлением ЦИК СССР по просьбе уральских рабочих городу было присвоено имя Я.М.Свердлова>>. Для большинства екатеринбургжцев это не более чем детали привычного городского пейзажа. О личности того, с чьей фамилией почти 70 лет отождествлялось название города, лишь немногие имеют реальное представление.

В советское время в литературе, посвященной Свердлову и издаваемой немалыми тиражами, образ Якова Михайловича был избавлен от подлинных черт, чаще всего напоминал лакированную картинку - красочную и

бессодержательную. В публикациях о нем обыгрывались запущенные еще Лениным и Сталиным декларативные штампы, согласно которым Я.Свердлов <<прежде всего и больше всего был организатором>>, являлся <<наиболее отчеканенным типом профессионального революционера, никогда, ни на минуту не отрывавшегося от масс>>, в результате чего <<сгоревшего на работе по строительству партии>>.

Конкретное содержание в этих декларациях минимально, что становится особенно понятным при попытке вообразить <<революционера, ни на одну минуту не оторвавшегося от масс>>. Предметный смысл можно отыскать в ленинском высказывании о Свердлове: <<прежде всего и больше всего был организатором>>. Фраза, помимо прочего, означает, что Яков Михайлович не был теоретиком, таким, как Ленин, Троцкий, Бухарин, Камен, Бухарин, Каменпотому не входил в когорту вождей так называемого <<первого эшелона>>: до 1924 года в партийной иерархии <<организаторы>> стояли ступенью пониже, чем <<теоретики>>, призванные <<генерировать революционные идеи>>.

Однако должность у Свердлова была заметной - председатель ВЦИК, и потому по канонам пропагандистской обрядности он имел право на место в пантеоне партийных кумиров. Более того, в середине 20-х годов покойный Свердлов, вместе с Бауманом, Бабушкиным, Камо Тер-Петросяном, Фрунзе и другими ушедшими из жизни большевиками, оказался востребованным для <<замещения>> в партийной кумирне вакансий, освобожденных <<теоретиками>>, проигравшими политическое противоборство <<практику>> Сталину. Революционные заслуги Свердлова стали всячески превозноситься. В 1926 году вышел первый сборник воспоминаний о нем. Авторы сборника с очевидностью выполняли установку на создание образа Якова Михайловича как <<непревзойденного организатора и настоящего вождя великой революции>>.

Кстати, фраза о <<настоящем вожде>> принадлежала Григорию Зиновьеву, который в 1918 году был <<третьим номером партии>>(после Ленина и Троцкого). За этой фразой крылась <<ненавязчивая>> просьба товарища Сталина к <<теоретикам>> поучаствовать в выходе книжки о Свердлове, ибо раздавать лавры <<настоящих вождей>> Зиновьев мог, только добровольно унизившись. Но он не был бы самим собою, если бы не постарался иезуитским приемом дезавуировать собственное превозношение товарища по партии. Во-первых, он поведал, что <<первая встреча тов. Ленина с Я.М.Свердловым произошла только незадолго до апрельской конференции 1917 г.>>, а вовторых, дал понять читателю, что лично покровительствовал продвижению <<товарища Андрея>> в партийную верхушку.

Трескучая риторика в этом сборнике явно преобладала. Так, помещенное в нем объемное выступление Николая Бухарина оказалось начисто лишенным каких-либо конкретных характеристик главного героя сборника, оставляя

стойкое впечатление того, что автору о своем партийном товарище нечего сказать по существу. В статье Льва Троцкого проскальзывают нотки теплоты по отношению к Свердлову: все-таки многие акции им пришлось планировать и осуществлять совместно. Есть и любопытная деталь, открывающая читателю Якова Михайловича в роли законодателя большевистской моды: <<В первый пооктябрьский период враги называли коммунистов, как известно, "кожаными" - по одежде. Думаю, что во введении кожаной "формы" большую роль сыграл пример Свердлова. Сам он, во всяком случае, ходил в коже с ног до головы, т.е. от сапог до кожаной фуражки. От него эта одежда, как-то отвечавшая характеру того времени, широко распространилась>>. Троцкий, как и многие другие авторы, упомянул, что Свердлов обладал <<сильным, пожалуй, даже могучим голосом>>. При этом Лев Давидович, свыкшийся со званием <<лучшего оратора партии>> забавно поревновал коллегу, заметив, что, мол, голос у Свердлова все же был <<негибким>>.

Официозность заказа почти <<гарантировала>>, что в воспоминаниях о Свердлове пафосная риторика будет сочетаться с искусственной стерильностью его образа. Чтобы использовать такие воспоминания как исторический источник, нужно уметь читать <<между строк>>, высвечивая недоговоренности.

Из биографических сообщений о Якове Свердлове мы узнаем, что он родился в 1885 году в Нижнем Новгороде в семье владельца граверно-печатной мастерской. Его детство и юность агитпромовскими биографами описывалось в сентиментально-благостных тонах: <<Характерной для Якова была его трогательная любовь ко всему слабому, нуждающемуся в поддержке и защите. Он не давал в обиду беспомощных. А его привязанность к животным совершенно не имела границ>>. Однако с этой пасторалью диссонировали некоторые вскользь пущенные биографами оговорки, благодаря которым выясняется, что в семье, которую юный Яша беспокоил частыми авантюрными выходками, его вовсе не признавали ангелом во плоти. Так, родная сестра Якова обмолвилась, что <<его трудно было заставить отказаться от какого-нибудь рискованного предприятия>>. Другой его родственник в справке для энциклопедического словаря братьев Гранат характерной чертой отрока Яши называл его <<склонность к самым головоломным шалостям>>.

В десятилетнем возрасте Яша стараниями отца был устроен в Нижегородскую губернскую гимназию. Как пишет биограф в сборнике 1926 года, <<мальчик учился вначале хорошо, но потом очень быстро начал охладевать к казенному храму науки. Он перестал слушать учителей, уходил с занятий... Ему понизили балл за поведение>>. Остается только догадываться, какие <<головоломные шалости>> привели малолетнего анархиста к тому, что <<его дальнейшее пребывание в гимназии стало нецелесообразным>>. Биограф выразился на редкость обтекаемо, не уточнив, что вопрос о

целесообразности пребывания в гимназии решался, конечно же, не самим Свердловым, а руководством гимназии.

В пятнадцатилетнем возрасте Яков был принят младшим приказчиком (мальчиком для поручений) в аптеку. Но свое предназначение он связывал не с аптекарской деятельностью, а с революционной. Бунтарским настроениям способствовала обстановка в его собственной семье. Квартира Свердловых служила явкой для социал-демократов и складом для нелегальной литературы и оружия. Старший брат Яши Зиновий сошелся с пролетарским писателем Максимом Горьким - настолько близко, что был даже усыновлен им (при живых родителях!). В этом факте кроется ответ на вопрос, как зеленый мальчишка Яша Свердлов столь быстро продвинулся в среде нелегальной номенклатуры: правила родственного протежирования распространимы, как оказалось, и на революционное подполье.

Копируя и распространяя большевистские листовки, участвуя в сходках и демонстрациях, Яков попал под надзор полиции, несколько раз арестовывался, что только утвердило его радикальный настрой. К своему восемнацатилетию он явно не был пай-мальчиком с <<трогательной любовью ко всему слабому>>. В среде сормовских рабочих Яков стал известен под кличкой <<Малыш>>, ибо был низкорослым. Он выступил с угрозами в адрес некоего портного Пятницкого, заподозренного им в связях с полицией. В сентябре 1903 года портной был убит. Это убийство наделало в Нижнем Новгороде немало шума. Полиция арестовала десяток боевиков, среди которых был и <<Малыш>>. Его участие в деле не удалось доказать, и потому он был выпущен под гласный надзор полицейского департамента.

После устранения портного рейтинг Свердлова среди подпольщиков резко вырос. Он стал числиться <<революционером-профессионалом>>, что означало доступ к большевистской партийной кассе и переход на нелегальное положение. С ноября 1904 года в качестве функционера Северного комитета РСДРП Яков курсировал по разным городам <<с целью наладить там партийную работу>>, побывав в Костроме, Ярославле, Казани, Екатеринбурге и Перми. В чем заключалось <<налаживание партийной работы>>? В приглаженных биографиях прямых указаний на этот счет нет. Есть пафосные

фразы: <<В работе он был неутомим, отдавая все свои силы до конца делу рабочего класса>> или <<Свердлов горел в революционной работе, ведя беспощадную борьбу с ублюдочной тактикой меньшевиков>>. Можно узнать, что <<товарищ Андрей (кличка, которую Свердлов использовал на Урале) гремел во всех смыслах>>, то есть произносил <<пламенные речи>> перед рабочими, студентами и даже приказчиками. Летом 1905 года он, сам бывший приказчик, явился на собрание общества приказчиков в Нижнем Новгороде и призвал собравшихся <<взяться за оружие и с оружием в руках добиваться

своих прав>>.

Тема оружия интересовала <<товарища Андрея>> не только как оратора, что явствует из воспоминаний Ивана Чугурина, в сборнике 1926 года оказавшихся наиболее откровенными. Будучи прямым человеком, Чугурин в своих записках без лишних церемоний представился подельником Свердлова по сормовскому убийству портного и поведал о их <<совместной работе>> в 1906 году в Мотовилихе (Пермь), недвусмысленно упомянув о боевой группе и складе бомб и оружия. Удовлетворил Чугурин читательский интерес относительно средств на приобретение оружия, сообщив о <<попытке экса у кассира Мотовилихинского завода>>. При этом <<Яков Михайлович, как талантливый организатор, конечно, играл первую скрипку в Комитете>>. Что у большевиков значило быть <<талантливым организатором>>, становится ясно, когда коллега Свердлова открыл, что <<в деньгах в то время Областной Комитет очень нуждался... это заставляло Якова Михайловича сильно беспокоиться. Он приложил все усилия к тому, чтобы удовлетворить ширящиеся потребности>>. Технологии добывания денег - вот что было в центре внимания <<талантливого организатора>>.

После признаний Чугурина остается мало сомнений в том, что громкие ограбления того времени в Перми, Екатеринбурге, Миассе, Уфе не обошлись без <<чуткого руководства>> со стороны <<товарища Андрея>>. Как видим, он сбалансировано совмещал <<удовлетворение ширившихся потребностей>> с удовлетворением <<склонности к головокружительным шалостям>>. Одним словом, реализовывал на практике стратегический завет Карла Маркса: <<Каждому - по потребностям, от каждого - по способностям>>.

3.Свердлов в Екатеринбурге

Как был связан Свердлов с городом, которому в 1924 году партия <<подарила>> его имя? Если считать с дотошной точностью, то в Екатеринбурге он был пять раз. Впервые он приехал сюда в конце сентября 1905 года и пробыл здесь два месяца, то есть меньше, чем до этого в Костроме (три месяца) и в Казани (пять месяцев с перерывом) и после этого в Перми (полгода), не говоря уже о Нижнем Новгороде, где он родился и около двух десятилетий прожил в кругу семьи. С арифметической точки зрения Екатеринбург вовсе не заслужил приоритетных прав на имя <<выдающегося организатора>>.

Чем же знаменательно двухмесячное пребывание Якова Михайловича в Екатеринбурге осенью 1905 года? Партийные биографы Свердлова нарисовали плакатный образ мудрого вождя уральских рабочих: <<Он весь горел ярким огнем неутомимого борца и организатора. С железной энергией принялся он за работу по объединению вокруг Уральского Бюро крупнейших партийных организаций Урала. Рабочие екатеринбургских заводов отлично знали

"Андрея" - он поспевал везде: на митинги, кружки, заседания, товарищеские беседы с рабочими, где он пропагандировал идеи вооруженного восстания>>. Екатеринбург в начале ХХ века был не на столько велик, чтобы Яков Михайлович не мог <<поспеть>> туда, куда хотел. После обнародования царского Манифеста от 17 октября в городах некоторое время наблюдалось <<упоение свободой>>, митинги шли нескончаемой чередой. Свердлов имел явную тягу к публичным выступлениям. Мемуаристы дружно отмечали его сильный, зычный и властный бас. Так, его напарник по уральским делам Е.Преображенский писал: <<Все знают, что голос у Якова Михайловича был, как настоящая труба>>. Понятно, что значило обладание зычным басом в условиях митинговой стихии - благодаря ему Свердлова и знали посетители массовых мероприятий в Екатеринбурге.

Но самый сочный бас - еще не гарантия непререкаемого авторитета у рабочих. Яков приехал на Урал двадцатилетним парнем, ни часу не работавшим на заводе, и в глазах старых рабочих его бас никак не мог восполнить очевидный недостаток жизненного опыта. Е.Преображенский вспоминал о <<своеобразии уральских условий пропагандистской работы>>, рассказав, как <<один агитатор, приехавший на Урал, красноречиво распинался о необходимости для рабочих восьмичасового рабочего дня>>, ибо был уверен в том, что их <<жестоко эксплуатируют>>. Как писал Преображенский, <<его пропаганда встретила живейшее одобрение со стороны присутствовавших>>, которые соглашались: <<Да, нужен восьмичасовой рабочий день, а то мы работаем сейчас по шести часов, а при шестичасовом много ли заработаешь?>>. Преображенский не назвал имя агитатора, но не исключено, что им вполне мог быть Яша Свердлов - в ином случае описанный эпизод попал в воспоминания о нем достаточно случайно.

Не могло быть у <<Малыша>> монопольного авторитета у рабочих и по той причине, что в 1905 году большевики в России были далеко не самой активной силой, и в том же Екатеринбурге общественные настроения находились под заметным влиянием кадетов и эсеров. Свердлов не мог с этим не считаться, повторяя на публике популярные общедемократические лозунги. К примеру, на городском митинге, состоявшемся 14 ноября 1905 года, он предложил собравшимся принять резолюцию со словами: <<...считаем необходимым заявить, что лишь Учредительное собрание, основанное на всеобщей, равной, прямой и тайной подаче голосов, является действительным выразителем интересов всего народа>>. Не ведал тогда автор резолюции, что через двенадцать лет будет распоряжаться при разгоне того самого Учредительного собрания, которое пламенно отстаивал на екатеринбургских митингах в 1905 году.

Впрочем, и тогда главной заботой Свердлова был отнюдь не созыв Учредительного собрания. В изданном в 1985 году Свердловским книжным

издательством сборнике воспоминаний <<Товарищ Андрей>> проливается свет на то, чем Яков Михайлович был озабочен в первую очередь после выхода царского Манифеста, провозгласившего политические свободы: <<В те дни - дни "свобод" (октябрь, ноябрь 1905 года) - Екатеринбургская организация большевиков проводила большую работу по укреплению влияния партии... Всей этой работой руководил товарищ Андрей... По призыву Я.М.Свердлова быстро создавались боевые дружины, на заводах спешно ковали и гнули короткие железные палки-трости, один конец которых был загнут, а другой откован на острие. Это оружие было страшным - им можно было и бить, и колоть. Было, конечно, и огнестрельное оружие - револьверы, винтовки>>. Боевиков <<Малыш>> вербовал из безусой молодежи рабочих окраин.

Книга <<Товарищ Андрей>> засвидетельствовала, что инициируя создание боевых групп, Свердлов всячески искоренял в них малейшие признаки <<нерешительности и слабости>>. Приводится соответствующий пример: <<С ядовитым сарказмом обрушился Яков Михайлович на одного из боевиков, Ивана Бушена, потрясенного тем, что своим выстрелом он ранил черносотенца... "Ты что же, - говорил Яков Михайлович, - революцию в белых перчатках хочешь делать? Без крови, без выстрелов? Тогда, голубчик, ступай к либералам, с рабочими тебе не по пути!>>. Этот ядовитый сарказм, нацеленный на вытравливание святынь из человеческих душ, был доминирующей характеристикой партийного функционера Якова Свердлова. Радикальный нигилизм, сочетаясь со <<склонностью к необычным шалостям>>, оборачивался расчетливой, сатанинской жестокостью. В Екатеринбурге Свердлов для одних оставался <<товарищем Андреем>>, для других же стал <<Яшкой-хулиганом>>.

Во второй раз Cвердлов ненадолго приезжал в Екатеринбург в феврале 1906 года в связи с проведением партконференции большевиков Урала. В третий раз он задержался здесь на ощутимый срок, когда за свои <<шалости>> отбывал заключение в екатеринбургской тюрьме. Это происходило с сентября 1907 по октябрь 1909 года. В четвертый раз Яков Миртый раз Яков Ми в городе проездом, когда в 1910 году бежал из нарымской ссылки. В последний раз он посещал Екатеринбург в апреле 1917 года для проведения еще одной партконференции, пробыв здесь три дня.

Очевидно, что второй, четвертый и пятый визиты Свердлова в Екатеринбург были слишком мимолетными событиями в его жизни, чтобы послужить аргументации при переименовании города в его честь. Если встать на позицию строгой логики, то получается, что имя Якова Михайловича досталось нашему городу главным образом потому, что он два года провел на нарах местной тюрьмы.

О пребывании <<Малыша>> в екатеринбургской тюрьме известно из дневников социал - демократа Н.А. Чердынцева, который, находясь со

Свердловым в одной камере, непосредственно наблюдал за ним. Даже на фоне уголовников <<Яшка-хулиган>> отличался изуверскими наклонностями, шокирующими многих из сидельцев. Изобретаемые им казни для камерных крыс и другие его развлечения Чердынцев назвал <<признаком низости ума и сердца>>.

Иной тональностью отличались воспоминания, написанные по инициативе отделов партийной пропаганды. Среди них не редкостью были восторженно-экзальтированные повествования, как к примеру, у П.М.Быкова: <<Меня направили в общую камеру. Какова была моя радость, когда с порога камеры среди многих обитателей этого просторного узилища я увидел Андрея! Мне улыбнулось счастье, я должен был сидеть в одной камере с Я.М.Свердловым!>>. Но, помимо, пропагандистского очковтирательства, в таких мемуарах присутствует интереснейшая информация, попавшая туда, скорее всего, по наивности авторов и цензоров. Она касается тюремного быта, описанного так, будто ставилась задача прорекламировать гуманность тогдашней администрации. Тот же П.М.Быков повествовал: <<В камерах политических заключенных была своя "конституция" - распорядок дня, принятый администрацией по предложению заключенных. Целый день камеры нашего коридора были открыты, и заключенные могли свободно ходить из камеры в камеру, заниматься играми, петь песни, слушать доклады, вести диспуты>>.

Разве не возникает вопрос - что это: тюрьма или дом отдыха? При желании ответ можно найти у одного из мемуаристов - Н.Нелидова: <<В Екатеринбурге Свердлов отбыл наказание при сравнительно благоприятных условиях, использовав в максимальной степени свой отдых>>. Ему вторил Е.Преображенский, говоря, что <<Андрей отдохнул в царском застенке, ...он, как птица, выпущенная из клетки, на другой же день летел в передовые ряды партии>>. При этом Преображенский засвидетельствовал, какими были условия <<в царском застенке>>: <<В тюрьму доставлялось много нужной нам литературы, и все мы, не теряя времени, с жадностью поглощали ее>>. Не терял времени и Яков: <<Сидение в тюрьме Свердлов использовал для дальнейшего пополнения своих знаний и для занятий французским и немецким языками>>. Все эти свидетельства обретают дополнительный колорит, когда мы узнаем о тюрьмах периода <<военного коммунизма>>, куда людей сгоняли в качестве заложников, расстреливаемых сотнями и тысячами. Понятно, что <<занятий французским и немецким языками>> Свердлов и его коллеги для них не предусматривали.

4.Гордыня власти

В марте 1910 года Свердлов был сослан в Нарымский край, откуда он

многократно пытался бежать. Три попытки оказались удачными. Описание в сборнике воспоминаний 1926 года одного из побегов не может не озадачить: <<...в ссылку приехала жена Свердлова, Клавдия Тимофеевна, с маленьким сыном. Жандармы успокоились... Уверены были, что теперь он не убежит. Однако Свердлов не оправдал прекрасных надежд полицейской администрации. Через неделю после приезда жены он бежал, и на этот раз вполне удачно>>. Дело было в декабре 1912 года. Получается, что женщине с ребенком нужно было влачиться по зимнему бездорожью к Полярному кругу затем, чтобы ее <<благоверный>> мог обмануть бдительность полиции. Такими и были <<пламенные революционеры>>, играя участью близких людей (и намного чаще - дальних) ради осуществления чужих теоретических схем.

В начале 1913 года после очередного ареста Свердлов был отправлен ссыльным в Туруханский край, где пробыл вплоть до февральской революции 1917 года. В апреле того года он в последний раз <<отметился>> в Екатеринбурге. Здесь он останавливался на квартире у Якова Юровского, с которым его роднила ненависть к традиционному строю российской жизни. Юровский остался главным порученцем Свердлова на Урале, когда тот уехал в Петроград. В Питере Яков Михайлович быстро нашел общий язык с Троцким и Зиновьевым. Своей непримиримой жесткостью ко всем противникам марксистских идей он понравился Ленину, что позволило ему занять высокое положение в большевистской партии. В октябре Свердлов председательствовал на заседании ЦК, принявшем решение о вооруженном захвате власти, а в ноябре ему удалось добиться избрания председателем Центрального исполкома советов. Яков Михайлович стал носителем реальной власти, благодаря большевистскому перевороту открывавшей перед ним огромные возможности.

Как любитель <<рискованных предприятий>> и <<головоломных шалостей>> пользовался этими возможностями? В исторической ретроспективе вся его деятельность на посту главы ВЦИК выглядит цепью злодеяний. Вместе со своими компаньенами захватив власть вопреки мнению народного большинства, он при этом быстро заразился вирусом властной гордыни. Логика поведения Свердлова и других самозванных <<вождей>> после 1917 года диктовалась, кроме прочего, стремлением любыми средствами

удержаться у власти, заставлявшим идти на самые отчаянные авантюры, число которых неумолимо нарастало, ибо трудно было <<успокоиться>>, не устранив укоряющих свидетелей этих авантюр или не втянув их в орбиту своей политики, связав круговой порукой. Чем больше мерзостей совершалось властителями, тем более пугающим становился призрак расплаты, тем тяжелее было им отказаться от власти. Избежать ответственности за авантюризм, нелепый и дикий в глазах здравого большинства, было уже невозможно без установления полной и абсолютной монополии на власть. Поведенческая линия большевиков прямиком вела их к однопартийной диктатуре.

5 января 1918 года было созвано Учредительное собрание, <<честь открытия>> которого принадлежала Свердлову. Имеются любопытные свидетельства того, как это происходило в реальности. Помощница Свердлова Л.Менжинская, присутствовавшая при этом <<историческом моменте>>, поведала: <<Мало-по-малу зал наполняется, пустуют только кресла депутатов-большевиков. Наша фракция с представителями ЦК продолжает совещание. Надо решить необыкновенно сложный вопрос о роспуске Учредительного собрания. Между тем, в зале беспокойство, знаки нетерпения. Народнические группы решают немедленно начать и требуют, чтобы его открыл старейший из присутствующих народников, С.П.Швецов. Он медленно поднимается на трибуну и старческим голосом начинает речь.

Дали знать во фракцию. В одну минуту большевики появляются в зале, а Яков Михайлович, председатель ВЦИКа, быстрыми шагами вбегает на трибуну, одной рукой отодвигает говорящего и громким металлическим голосом, от имени Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, объявляет открытие Учредительного собрания>>. Известный большевик Ф.Раскольников добавил к этому рассказу несколько выразительных штрихов: <<Лишь только на трибуне появилась осанистая фигура Швецова, мы, члены большевистской фракции, тотчас организовали обструкцию. Кто-то из наших схватил Швецова за рукав, собираясь стащить его с трибуны. В течение нескольких минут мы своим шумом буквально заглушили голос Швецова... Тов.Свердлов отобрал у Швецова звонок и с властной уверенностью отстранил его в сторону>>. Так <<Яшка-хулиган>> и его присные <<делали историю>>.

В своей речи на <<открытии>> Учредительного собрания Я.Свердлов заявил: <<Мы не сомневаемся, что искры нашего пожара разлетятся по всему миру>>, а затем от имени своей партии, имевшей в Учредительном собрании лишь четверть мест, потребовал от депутатского большинства признать курс на всемирную пролетарскую революцию, что, естественно, было воспринято как бред. Со скамей небольшевистских депутатов раздавались голоса: <<Довольно крови!>>. Учредительное собрание отказалось признать легитимность большевистской власти. В тот же день оно было разогнано: расставаться с властью большевики не собирались. На следующий день после разгона выборного органа в Питере прошла демонстрация протеста, в которой участвовало и немало рабочих. Она закончилась расстрелом, распоряжение о котором исходило от Якова Михайловича Свердлова.

Удержание узурпированной власти было главной заботой большевиков, относительно которой даже боготворимая ими мировая революция отодвигалась на второй план, о чем на VII съезде РКП(б), обсуждавшем подписание Брестского мира, с присущим ему цинизмом заявил Свердлов: <<...революционную войну нам неизбежно придется вести. Но при той неслыханной разрухе, которая имеется сейчас в России, мы революционной войны вести не можем. И совершенно напрасно упрекают нас в том, что мы считаемся с так называемой общенародной, мужицкой психологией. Мы не хотели бы считаться с этим, но... крестьянство войны не хочет. А если бы мы теперь бросили лучшие наши отряды в бой, это в данный момент было бы самоубийством не только политическим, но и чисто физическим>>. Свердлов объяснил <<непонятливым>> коммунистам, что, мол, лучше пойти на самые позорные уступки <<империалистам>>, чем потерять отряды, защищающие коммунистическую власть перед лицом крестьянства, с которым она не хотела бы считаться, но - что поделаешь - приходится, если требуется уберечь политическое положение и физическое здоровье.

В состав ВЦИКа было избрано немало эсеров, меньшевиков, представителей других социалистических течений. Их оппозиция большевистскому курсу сильно раздражала вождей РКП(б). Задачу <<очистить>> ВЦИК от <<оппортунистических элементов>> взялся решить Свердлов, пользуясь своей должностью в этом органе. Главную ставку он делал на силовые методы. Так, 14 мая 1918 года на совместном заседании ВЦИКа и Московского совета рабочих депутатов он выступил с угрозой привлечь к ревтрибуналу редакцию социал-демократической газеты <<Вперед>> за <<ряд ложных, гнусных, тревожных слухов>>. Угроза была обращена к редактору газеты Юлию Мартову, который в свое время вместе с В.Лениным организовывал РСДРП. Мартов отреагировал вполне адекватно: <<Мне угрожают самосудом, и я прошу остановить негодяя>>. Владимир Ильич, к тому времени разойдясь во взглядах с Мартовым, Якова Михайловича, разумеется, так не называл, видя в нем <<бесспорно непререкаемый моральный авторитет>>).

Свердлов так откликнулся на реплику Мартова: <<Со времени моего председательствования неоднократно всякие недруги пытались срывать наши собрания. Мы можем ответить на это не разговорами, а действительным и последовательным проведением в жизнь железной диктатуры пролетариата>>. Мартов должен был <<перевести>> эту фразу с партийного языка на общепонятный так: <<Твои прошлые заслуги нас не волнуют. Власть и сила у нас - сиди и не рыпайся>>. Именно сила стала решающим аргументом в деле <<очистки>> ВЦИКа, как и Советов в целом, от <<всяких недругов>>. И, кроме того, коварство, называемое большевиками <<тактической гибкостью>>. Е.Преображенский писал в воспоминаниях о Свердлове: <<...именно он провел тот изумительный маневр на съезде Советов, который мы проделали над левыми эсерами, незаметно арестовав их всех в зале заседания>>.

При установлении однопартийной гегемонии все <<изумительные маневры>> сводились к ликвидации конкурентов, претендующих на власть.

Большевики неумолимо скатывались к массовому политическому террору. Его <<старт>> был дан Троцким и Свердловым так называемым <<делом Щастного>>. В июне 1918 года Троцкий приказал затопить все российские корабли на Черном и Балтийском морях. Командующий Черноморским флотом Раскольников выполнил приказ, а командующий Балтфлотом Щастный не сделал этого, не понимая целесообразности таких действий. Сохранив флот, он был обвинен Л.Троцким в измене с такой формулировкой: <<Щастный, совершая геройский подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против советской власти>>. Троцкому чужая популярность, бросающая тень на его власть, была ни к чему. Щастный по приговору ревтрибунала был расстрелян.

Свердлов, по сути, блокировал экстренное заседание ВЦИК, на котором его небольшевистская часть пыталась опротестовать абсурдный и бесчеловечный приговор, не понимая того, что для большевиков категория <<человечность>> олицетворяла собой косность и отсталость. В координатах большевистского мышления все, кто не вписывался в догмы коммунистического вероучения, оказывались <<историческим шлаком>>, от которого нужно избавляться. На V съезде Советов, когда эсеровские делегаты напомнили Свердлову об отмене II съездом Советов смертной казни, он ответил: <<Нас этот формальный момент нисколько не связывает. ...мы имеем намерение призвать все советы отнюдь не к ослаблению террора по отношению к врагам советской власти, но, наоборот, к самому резкому усилению массового террора>>.

Под косилку террора попадали все российские сословия, но наиболее сильный удар нацеливался на самое многочисленное из них - крестьянство. Свердлов никогда не скрывал своей брезгливости к <<так называемому мужику>>, а в мае 1918 года на заседании ВЦИКа он заявил: <<Если в городах нам уже удалось практически убить буржуазию, то этого мы пока не можем сказать о деревне. ...если мы не сумеем расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, то нам придется переживать очень и очень тяжелые дни>>. Гордыня власти требовала крови <<так называемого мужика>>. К жестокости большевистская верхушка была подготовлена и психологически, и <<теоретически>>. Л.Троцкий провозглашал: <<Устрашение является могущественным средством политики, и надо быть лицемерным ханжой, чтобы этого не понимать>>.

Тогда же, в мае 1918 года, среди активистов большевистской партии получил хождение некий директивный документ, где было начертано: <<Час нашей окончательной победы близок. Мы стоим на пути достижения нашего всемирного могущества и власти. ...Наша священная месть унижавшему нас государству не должна знать ни жалости, ни пощады. Мы заставим плакать Россию слезами горя, нищеты и унижения. Мы должны уничтожить лучших и талантливейших из наших врагов, этим мы устраним возможность восстания

против нашей власти. Мы должны возбуждать среди темной массы крестьян и рабочих партийную вражду и ненависть, побуждая к междуусобице классовой борьбы>>.

Кровавая жатва <<красного террора>> не могла обойти стороной последнего российского императора Николая II. Такие люди, как Ленин, Троцкий, Свердлов и иже с ними, никак не могли этого допустить. В мае 1918 года Свердлов заявил: <<Мы до сих пор не занимались судьбой Николая Романова, но вскоре мы поставим этот вопрос на очередь и он будет так или иначе решен>>. Как известно, <<вопрос был решен>> без следствия и суда, когда в середине июля 1918 года в Екатеринбурге тайно от всей страны Николай II был убит. Вместе с ним были, по словам исполнителей казни, <<истреблены>> его жена и дети. Это никакой политической риторикой оправ-

дать невозможно, что прекрасно понимали и убийцы царской семьи - Я.Свердлов, его екатеринбургские подручные Ш.Голощекин и Я.Юровский. Наутро после кровавого ритуала Голощекин отправил телеграмму в Кремль: <<Москва Кремль Секретарю Совнаркома Горбунову обратной проверкой. Передайте Свердлову что все семейство постигла та же участь что и главу. Оффициально семья погибнет при евакуации>>. Эта телеграмма красноречиво доказывает, что местные палачи были лишь марионетками Якова Свердлова, действовали под его неусыпным контролем, без его санкций ничего не предпринимали. Голощекину и Юровскому он доверял, как самому себе, знал, что они выполнят любой его приказ.

Уже 18 июля Свердлов на специальном заседании ВЦИКа сделал доклад, в котором мотивировал и оправдывал екатеринбургскую бойню. По его настоянию была принята резолюция: <<Президиум ВЦИК признает решение Уралоблсовета правильным>>. Им же была инспирирована кампания лжи и дезинформации, касающаяся расправы над царской семьей. Так, газета <<Известия>>, редакция которой подчинялась ВЦИКу, напечатав 19 июня сообщение о расстреле царя, добавляла: <<Жена и сын Николая Романова отправлены в надежное место>>. Все эти <<маневры>> Свердлова очень походили на крысиную возню. Вместе с тем они явственно дают понять, что <<Яшка-хулиган>> отдавал себе отчет, что творит аморальное, сатанинское дело, но остановиться уже не мог: торжество обладания властью без кровавых жертвоприношений было бы неполным.

Из дела об убийстве царской семьи выясняется, что борец <<за победу международного пролетариата>> Яков Свердлов был вовсе не чужд проблем личного благосостояния. Его порученец Шая Голощекин доставил с Урала в Москву и передал ему несколько ящиков с фамильными ценностями Романовых. Понятно, что полной картины распределения этих ценностей не знал никто, кроме Свердлова. Кто мог проверить человека с такими полномочиями? Разве что Ленин, но тому было недосуг проверять соратников - голова была занята планетарными проектами. Никто не проверял Якова и тогда, когда в том же 1918 году им было инспирировано ограбление патриаршей ризницы в Москве. Пропали драгоценности колоссальной стоимости, судьба которых до сих пор доподлинно не известна. Зато доподлинно известно, что Свердлов поддерживал тесные связи с А.Л.Парвусом, и до 1917 года, и после выполнявшего функцию главного связующего звена большевистской верхушки с западными финансовыми и банковскими структурами. Подумывали <<пролетарские вожди>> - не могли не думать! - о том, что будет с ними в случае провала их авантюрной затеи по выстраиванию из кровавого месива <<нового мира>>. Без <<запасных площадок>> за кордоном они, пожалуй, вели бы себя в России поскромнее.

При всех усилиях Ленина, Троцкого, Свердлова раскрутить максимальные обороты <<красного террора>>, вплоть до осени 1918 года дело продвигалось сумбурно и бессистемно. Наконец, 30 августа вдохновители безостановочной революции получили долгожданный карт-бланш, когда в результате террактов в Питере был убит начальник местной ЧК Моисей Урицкий, а в Москве был ранен Ленин. 2 сентября появилось воззвание Свердлова, в котором было заявлено о случившемся: <<Мы не сомневаемся в том, что здесь будут найдены следы правых эсеров, следы наймитов англичан и французов. На покушения против его вождей рабочий класс ответит беспощадным массовым террором против врагов революции>>.

Уже в начале сентября в разных городах в качестве <<ответа врагам революции>> были схвачены и расстреляны сотни заложников, в том числе более 500 человек в Москве и более 300 в Москве. Около сотни человек было убито в Перми и Екатеринбурге. Такая же картина наблюдалась на Севере, на Дону, на Кубани, на Тереке, в Харькове, Одессе, Киеве и во многих других районах. Людей уничтожали целыми семьями с одинаковой формулировкой приговора: <<За покушение на товарища Ленина>>, хотя официально было заявлено, что стреляла в него эсерка Фанни Каплан.

У историков, пытавшихся глубоко вникнуть в детали дела о покушении на Ленина, всегда возникала масса сомнений в достоверности официальной версии. Фанни была крайне болезненной, полуслепой девушкой, не готовой к выполнению террактов по чисто физическим причинам. Она взяла на себя вину, но она не стреляла в Ленина. Фанни Каплан <<подставили>>. На вопрос <<Кто?>> долгое время трудно было дать однозначный ответ. Сейчас, когда идет процесс извлечения документов из секретных архивных фондов, такой ответ становится реальным. 21 октября 2003 года на телеканале РТР состоялась премьера документального фильма <<Кто стрелял в Ленина?>>. Авторы фильма, опираясь на мнение специалистов, в том числе таких, как генерал госбезопасности А.Зданович и известный историк В.Сироткин, пришли к выводу: покушение на Ленина было организовано его партийным

соратником Яковом Михайловичем Свердловым.

Этот вывод находится намного ближе к фактам, чем к предположениям. Во-первых, участие одного <<вождя>> в организации покушения на другого - вовсе не прецедент. Конечно, замкнутое пространство партийной верхушки скреплялось круговой порукой. Но одновременно, в силу собственной специфики, оно наполнялось импульсами конкуренции, политической ревности, борьбы самолюбий, взаимной неприязни.

Еще 20 июня 1918 года в Питере был убит нарком по делам печати Моисей Володарский. Историк Николай Коняев, получивший доступ к секретным документам Петроградского ЧК, в своем исследовании <<Гибель красных Моисеев>> привел весомые доказательства того, что Володарского <<убрали>> по приказу тогдашнего хозяина Петрограда Зиновьева.

Во-вторых, сразу после ранения Ленина Свердлов стал демонстрировать необычную, ажиотажную активность, что всегда притягивало внимание историков, занимавшихся тем периодом. И.Ф.Плотников, один из ведущих уральских специалистов по истории гражданской войны, отметил: <<...когда авторитет главы большевиков к лету 1918 года падает, Свердлов, как бы поддаваясь интригам, выдвигается на первый план. После ранения Ленина сразу же начинает действовать как первое лицо в большевистских верхах>>.

В-третьих, теперь доказано, что на митинге, проходившем на заводе Михельсона, где был ранен Ленин, присутствовал Юровский, прибывший из Екатеринбурга после выполнения в Ипатьевском доме задания своего шефа, и другие верные Свердлову люди, что на <<случайное совпадение>> похоже меньше всего. Яков Михайлович продолжал проявлять <<талант организатора, решающего текущие проблемы оперативно и комплексно>>.

Самым кровавым пятном в <<головокружительной>> биографии Свердлова стала подписанная им директива РКП(б) от 29 января 1919 года о <<расказачивании>>, по которой четырехмиллионное население казачьего Дона обрекалось не поголовное истребление, включая детей, женщин и стариков. При этом <<предусматривалась>> реквизиция всего хлеба и казачьего имущества. В считанные месяцы были расстреляны, зарублены, забиты сотни ни в чем не повинных людей, по прихоти политического садиста попавшие в разряд <<отверженных историей>>.

Свердлов, Зиновьев, Троцкий, Бухарин напористо самоутверждались в истории, полагаясь на то, что им удалось <<оседлать>> продекларированные Марксом ее <<непреложные>> законы. Однако история, храня в себе заряд непредсказуемости, способна посрамлять гордыню кичливого разума. Политический беспредел большевиков вызывал нравственное отторжение в массах, порождал атмосферу тайных, невысказанных ожиданий падения творцов <<красного террора>>, если не всех вместе, то каждого в отдельности. История в определенной мере оправдала эти ожидания. Печальным был уход

из жизни Ленина, признавшего перед смертью: <<Мы потерпели крах>>. После смерти вождя замкнутое пространство партийной верхушки взорвалось от внутренних противоречий, и его ближайшие сподвижники с истеричной жестокостью передрались между собой, в результате чего многие из них - Зиновьев, Бухарин, Радек, Троцкий и другие - бесславно и скорбно закончили жизненный путь.

Яков Михайлович Свердлов не дожил до этих событий, значительно раньше испытав свой роковой случай. 7 марта 1919 года, возвращаясь в Москву из партийной командировки с Украины он на станции Орел в последний для себя раз выступил на митинге. В архивной пыли не сохранились данные о том, что прозвучало из басовитых уст Свердлова, но можно уверенно утверждать, что прозвучавшее не понравилось рабочим, слушавших его. Произошел конфликт, <<оторваться от масс>> председателю ВЦИКа не удалось. Он пострадал от тяжких побоев, последствий которых не пережил.

16 марта <<товарищ Андрей>> покинул бренный мир. Л.Троцкий вспоминал в 1926 году: <<Ко мне позвонил по телефону Ленин и сказал особенным, глухим голосом: "Скончался". - "Скончался?" - "Скончался". - Мы подержали еще некоторое время трубки и каждый чувствовал молчание на другом конце телефона. Потом разъединились, так как прибавить было нечего. Яков Михайлович скончался. Свердлова не стало>>.